– С детства любил хоккей. Можно сказать, ходил на матчи, ещё когда мама была мною беременна, потому что она смотрела игры папы. Я уже почти в год начал говорить, и тогда уже просился на хоккей. В два года отец поставил меня на коньки и чуть раньше, чем три года, уже начал заниматься в школе ЦСКА. Так что с трёх лет и до прошлого сезона я играл в армейском клубе.

– Твой отец – Максим Константинович – двукратный обладатель Кубка Гагарина. Ходил на его матчи?

– Да, конечно. Он играл на позиции защитника, очень умно играл, выдавал такие передачи. Да и сейчас выдаёт, я в шоке. Даже в КХЛ никто так не отдаёт. Я очень им горжусь.

– Часто дети хоккеистов ходят в раздевалку к отцам перед матчами. Остались у тебя какие-то воспоминания?

– Да, помню, мне было где-то 9 лет, у меня был комбинезон ЦСКА. Я прихожу в нём в раздевалку, а отец тогда играл за «Динамо». Олег Знарок, тренер команды, увидел меня, и говорит: «Кто коней сюда пустил?!» Я тихонько сидел, пиццу ел. Но мне всегда нравилось приходить в раздевалку, после матча там всегда была очень вкусная пицца.

– Детям хоккеистам зачастую бывает сложно играть в хоккей. Как у тебя с этим? Есть давление со стороны отца или, наоборот, поддержка?

– По началу было небольшое давление, конечно. Но всё равно всегда поддерживал, даже сейчас, если какие-то сложные моменты, что-то не получается, он не ругается, а подкалывает. Я был отбитым ребёнком (смеётся). На улицу меня нельзя было выпускать, я всё время был под надзором, потому что на голове больше ста швов. До 9-10 лет я выходил во двор, сразу побежал, упал, головой об бордюр ударился.

– В школе ЦСКА сразу начал играть в нападении или присматривался к другим позициям?

– Нет, отец меня сразу поставил в нападение, потому что во дворе, когда мы с ним играли, я ненавидел отнимать шайбу у него. Я плакал, просил, чтобы он отдал её, а он издевался и говорил отнимать (смеётся). Тогда он понял, что мне надо играть в нападении.

– Что запомнилось в первые года, когда начал заниматься хоккеем?

– Я до 6-7 лет был суперсреднячок, потом уже начал заниматься дополнительно с подкатками, 4-5 раз в неделю. Потом отец брал к себе на дорожку, которая катится, а ты отрабатываешь катания. Тогда помню, плакал, не хотел заниматься, но папа уговорил продолжать. Помню, что меня очень рано поднимали утром, мне это не нравилось (улыбается).

– Как удавалось совмещать хоккей и учёбу в школе?

– Это было очень трудно, особенно из-за того, что я был довольно отбитым ребёнком. Я сбегал со школы, за собой тянул всех. Через чёрные ходы сбегал. До 5-го класса я был хорошистом, но потом, уже когда начались конкретные занятия хоккеем, я выбрал хоккей.

– Помнишь свой первый матч в МХЛ?

– Это было в Череповце, мы играли с «Алмазом». Вообще, когда я заходил в молодёжку, все команды были легендарными. У «Динамо» только-только ушли Рашевский, Гутик и другие, в СКА были Свечков, Мичков, Чибриков. Сейчас почти все играют или в КХЛ, или в НХЛ. Помню, стою на первое вбрасывание с высоким пацаном, говорю ему: «Нифига вы лоси!» Матч как-то особо не задался, сыграл немного времени, но я дебютировал в 15 лет. Потом отправили в школу, а затем снова меня вызвали в МХЛ. Тогда взяли меня на «Динамо», они были лидерами, взяли до этого Кубок Харламова, у них был Люзенков. У меня был сольный проход, мотанул защитника, убрал Моторыгина и забил. Радости было очень много, тогда отпраздновал сердечком, оттуда всё и пошло. Как-то так получилось с первого матча, и начал так делать. Потом забил два гола, и меня убрали обратно в школу (улыбается).

– С кем в молодёжке ЦСКА играл из тех, кто выступает в КХЛ?

– Прохор Полтапов, Володя Грудинин, мы с ним близко общались. Тахир Мингачёв, мы с ним вместе готовились. Кирилл Долженков, тоже шпала (смеётся). Много кто ещё дебютировал в КХЛ, но пока не закрепились.

– В твоём последнем сезоне «Красная Армия», как и «Толпар», спустилась из «Золотого» дивизиона в «Серебро». Как так получилось?

– Было много ребят, которым разрешалось делать то, что взрослым не разрешалось. У нас было много ребят, которые сыграли только несколько матчей в сезоне, много травмированных, некоторые играли после операции. Играли почти без обороны. Но могу отметить, что Егор Борисович Михайлов очень много поддерживал ребят, он очень умный человек, как и его отец.

– Летом 2024 года ты перешёл в систему «Салавата Юлаева». Как отреагировал на обмен?

– Я тогда был на даче с отцом и девушкой. Помню, ели шашлык, мне позвонил агент, говорит, что скорее всего я могу перейти в «Салават». Проходит неделя, мне позвонили из Уфы, сказали: «Готовься, будем рады видеть тебя». Когда приехал в Уфу, поначалу город не понравился (смеётся). Я тогда первый раз сюда приехал, вообще не понимал, где я. По сути, я кроме Москвы больше нигде не жил. Я забыл банковскую карточку в Москве, денег с собой не было, ехал в автобусе, контролёрша на меня накричала, выбежал из автобуса. Но сейчас, когда приезжаю в Москву, понимаю, что в Уфе уже как дома. Вот на дачу хочется, на шашлыки (улыбается).

Я рад, что перешёл в «Салават». Я пытался обменяться или уйти в аренду очень долго, года четыре, но не получалось. Поэтому очень рад, что уфимская команда меня выбрала.

– Ты был обменян в Уфу вместе с Максимом Агафоновым и Алексеем Родионовым. Переписывались, когда узнали об обмене?

– На самом деле нет. Отец Агафонова интересовался у моего папы, стоит переходить или нет. Отец сказал, что да, нужно. Знаю, что Родя поначалу не хотел уезжать из Москвы, но потом привык. Мы жили с ним, Димой Кореневым и Сашей Жаровским в одной квартире у меня примерно месяц. Было здорово, много весёлого было, мы гуляли в «Арт-Квадрате».

– Знал кого-то в «Толпаре» перед переходом?

– Знал Савелия Шарифьянова, мы с ним жили в сборной вместе. С Булатом Ахсяновым в сборной тоже пересекались, я там людей надуривал фокусами (смеётся). Я играл за сборную Москвы, он – за Петербург. Мы собирались командами в холле, я показывал фокус с монеткой: прилепил одному парню монетку ко лбу, говорю: «Бьёшь по затылку, монетка падает». Он раз-два, монетка падает, Ахсян смеётся. Я говорю, что что-то не так. Давлю монетку ему на лоб сильнее, убираю её, он бьёт-бьёт по затылку, Булат смеётся. Вот так он запомнил меня тогда.

– Ты начал сезон в «Салавате», потом уехал в «Торос». Какие впечатления от дебюта в КХЛ?

– Я рад, что дебютировал за «Салават Юлаев», проявил себя неплохо, на предсезонке тоже хорошо себя показал. Конечно, довольно трудно перемещаться между командами системы, потому что есть различия в игре.

– Ты впервые играл против команд МХЛ из Восточной конференции. Как можно сравнить «Восток» и «Запад»?

– Сложно сравнивать, потому что, когда я только заходил, уровень молодёжки был другим. На «Западе» больше в техничный хоккей играет, «Толпар» подходит к этому стилю как раз. На «Востоке» много борьбы, так что обыгрывать «1 в 1» на «Западе» и в КХЛ легче даже. Тут соперника не обыграешь, потому что они играют в тело.

– В следующем сезоне команды «Востока» и «Запада» будут играть между собой. Хотелось бы встретиться с «Красной Армией»?

– Да, хотелось бы. Но вообще хочется быть в следующем сезоне на постоянной основе в КХЛ. Вообще идея игр «Востока» и «Запада» интересная, как в КХЛ.

– Расскажи про свои игры за сборные России?

– Самое волнительное было в позапрошлом году, меня взяли играть за U-23. Тогда у меня было три гола в трёх матчах с «Адмиралом», «Авангардом» и СКА. А так играли до этого ещё с финнами, американцами, словаками, чехами, но всех мы раскатали. На селекте играли ЦСКА с Канадой, Бедарда шнуровали (смеётся). Я вообще не знаю, как он так выстрелил, был никакой с нами, а сейчас играет в НХЛ. Вообще понравилась атмосфера в сборной России, игра за национальную команду дала мне свои плоды. В голове и сердце это осталось.

– Как тебе сейчас Уфа?

– Мне нравится город, но я больше домосед-семьянин, особо никуда не хожу. Прихожу домой, покушаем с девушкой, посмотрим фильм или сериал. У нас ещё собака, так что забот хватает дома.

– Башкирскую кухню попробовал?

– Чак-чак попробовал, не особо нравится десерт. Нравится бешбармак, казы, вообще обожаю конину. Кыстыбый пробовал с пюре и сыром, но это было в Москве (улыбается). Учпочмак попробовал тут, в столовой Дворца спорта. Мёд тоже не очень люблю, только варенье, особенно которое делает мама девушки. Вообще люблю всю вредную пищу (смеётся).

– Я читал, что ты тоже любишь готовить.

– Да, готовлю я очень хорошо. У меня же есть кулинарное образование, после 9-го класса в Москве пошёл учиться. Все блюда, которые есть, я могу по памяти приготовить.

– Какое коронное блюдо у Максима Великова?

– Можно сказать стейки, но многие мужчины их готовят. Утка конфи вкусно получается, утка по-пекински. Рататуй я делаю по своему рецепту, на белом вине отпариваю, оно даёт кислинку, потом добавляю красное, оно даёт сладость и горечь, делаю соус чили и кисло-сладкий, специй по вкусу. Очень вкусно получается, просто бомба. Девушке нравится, маме нравится. Когда я начал готовить, когда родители были на работе, брат с сестрой больше не ели мамину еду. Не знаю, как они сейчас живут (смеётся).

– Как так получилось, что хоккеист пошёл учиться в кулинарный?

– Это было хобби, которое нравится. Даже отец не знает, что я отучился в кулинарке, только мама знает. Я говорил папе, что хочу быть поваром, когда закончу с хоккеем. Говорю, что не хочу тренером быть, зачем как он быть с охрипшим голосом (улыбается). Бабушка просила меня в детстве помогать готовить, нарезать овощи. После её блинчиков я захотел так же готовить. Но папа её переплюнул: у него самые вкусные блины. Нигде такие не ел, как у него.

– У тебя нет переднего зуба. Где ты его потерял?

– В игре с «Алмазом» в прошлом сезоне, щёлкнули, прямым попали. Было приятно, без шуток (улыбается). Такой сладкий привкус во рту, а потом кровь полетела, больно стало. Но по началу глаза открываю, чувствую, что во рту онемело, было сладко. Сначала было не очень, особенно когда есть не мог. А сейчас нормально. Когда вставляю зуб – вообще неудобно. Как вы с зубами живёте? (смеётся). Можно раз, трубочку вставить.